— Маловато получилось, — то ли пошутил, то ли сказал серьезно Володя Енотов, когда я отправлял подготовленные «тезисы» генералу.
— Ничего. Министерство подредактирует, будет не тринадцать, а сто тринадцать разделов, — то ли сказала серьезно, то ли пошутила Доярка.
— Министерство, если и подключится, то на стадии исполнения, — включился в разговор Старик, — Решения принимать будут там…
Он посмотрел вверх.
— На потолке, что ли? – неожиданно вырвалось у меня, и, секунду спустя, раздался всеобщий гомерический хохот. Даже Рапсодия, сидевшая рядом с трясущимся от смеха Меценатом, тихо фыркала в платочек, который держала в руках. Муха, сидевший у края стола и старающийся не смотреть на Рапсодию с Меценатом, тоже еле сдержал улыбку.
Одна только Знайка была абсолютно серьезна и, возмущенно посмотрев на меня, спросила:
— Можно, все-таки, хоть иногда не прикалываться?
Я ничего не ответил Знайке на ее вопрос, сочтя его риторическим. Я же не специально сказал про потолок! Случайно вырвалось, а она, похоже, обиделась.
Знайка, если что-то и делала, то всегда делала с полной отдачей в отличие от многих других, от меня, например. Я могу делать что-то в качестве «пробы пера», что ли. Я часто предпочитаю попробовать и уже в процессе определиться, стоит продолжать или нет. Знайка относилась к тому типу людей, которые не станут чего-то делать, если не будет уверенности, что дело можно довести до конца.
С одной стороны, люди, предпочитающие доводить дело до конца, представляются более ценными членами общества, потому что являются «результативными». С другой стороны, люди, пытающиеся что-то сделать и не всегда доводящие дело до конца, являются своеобразными «экспериментаторами», которые «нащупывают почву» как для себя, так и для «результативных».
Банальная истина «отрицательный результат – тоже результат» работает только в том случае, если изначально ставится цель провести эксперимент, результатом которого может быть полный провал. В таком случае, получается, что неудавшийся «эксперимент» имеет положительное качество, так как показывает путь, по которому идти бессмысленно.
Это я не о «потолке». Про «потолок» была всего лишь случайная фраза, брошенная в разговоре. Провалился «эксперимент» по продвижению через государственные службы идеи о смене способа управления обществом.
***
— В общем, выбросите даже мысли об этом из головы! – генерал ходил по кабинету, сложив руки за спиной.
— Так категорично? – тихо спросила Знайка.
Генерал остановился, поочередно посмотрел на нее, на меня, затем на Старика, затем строго ответил:
— Если не хотите, чтобы Проект вообще закрыли, оставьте тему изменений в управлении обществом. Еще и все произведения Проводника придется вычищать, чтобы случайно что-то не осталось. Позитивные изменения в части увеличения эффективности производства, это пожалуйста. Пусть люди работают творчески, по призванию, и все такое подобное, что там у вас понаписано… Но изменения в управлении обществом касаться нельзя!
— Это вам кто сказал? – вежливо спросил я.
Генерал хмуро взглянул на меня и бросил:
— Кто надо, тот и сказал. Можно сказать, что предупредил. Большие ребята не захотят никому отдавать свои привилегии… Ты же сам это говорил. Ты прав. Не захотят.
— Но ведь это их и не коснется, — возразил я, — Это процесс достаточно долгий, не один десяток лет займет. Они уже на том свете будут.
— Ладно, Март, не заводись, — успокаивающе поднял руку Старик, — Это хорошо еще, что предупредили. Могли бы проект закрыть, а всех нас упрятать в психушку или за решетку.
— Кстати, такой вариант и сейчас полностью не исключается, — задумчиво сказал генерал, — Хотя он и маловероятен. Проводник, все-таки, получил широкую огласку, и ликвидировать его инициаторов обойдется себе дороже. Но это при условии, что идея о смене управления обществом будет забыта! Ясно?
— Угу, — кивнул я и посмотрел на Знайку.
Она поймала мой взгляд и, подняв руку, как школьница, спросила:
— Скажите… Тот, кто вам это посоветовал, он же занимает какой-то определенный уровень? Как сказал Март, когда мы отправляли вам сообщение, — «решение принимается на потолке». Получается, что мы достигли своего «потолка». А если попытаться зайти на другой этаж?
Генерал сел за стол и, скрестив руки, мягко ответил:
— Катерина! Я понимаю, что вы хотите предложить. Но существует определенная субординация и иерархия. Тот, кто мне посоветовал выбросить эту идею, занимает максимальный для меня уровень.
— Но для него максимальный уровень выше? – спросил я.
— Для него да, но он с этой идеей не пойдет выше!
Старик встал и посмотрел на нас со Знайкой:
— Значит так! Попытка сделана. Предупреждение получено. Что вы, как дети?
— А если самому главному написать? – льстиво спросила Знайка.
Генерал усмехнулся:
— Каким образом, интересно? Ему напрямую никто ничего написать не может. Все проходит через администрацию. Там отсеивают ненужное или подозрительное и спускают вниз, чтобы разобрались. Если это обращение попадет к тому, кто сделал мне предупреждение, то я вам… да и себе тоже, не позавидую.
Знайка встала и подошла к генералу:
— Вы сказали, что они отсеивают ненужное и подозрительное, а что оставляют?
— Оставляют то, что подтверждает уже сложившееся положение вещей… Как говорится, слушают то, что хотят услышать.
— В таком случае, в нашем послании будет сказано о том, как здорово все у нас, и как плохо все у наших врагов. Какой у нас великий, сильный, смелый и умный руководитель. Как все его любят и жизнь готовы отдать за него и за Родину! – торжественно произнесла Знайка, — Такое пропустят?
Генерал подозрительно посмотрел на нее:
— Возможно, что пропустят… Ведь пропускают же другие, тщательно отфильтрованные письма. Но какой в этом смысл?
Старик улыбнулся:
— Я кажется начинаю понимать. Ты напишешь такое сообщение, которое пропустят, а потом. когда пропустят, оно преобразуется в совершенно другой текст… Да?
— Это было бы слишком просто, — засмеялась Знайка. – Да и никто не переадресует электронное сообщение. В лучшем случае, его распечатают и в бумажном виде положат в папку для ознакомления. Предварительно еще раз прочитав, естественно.
— Так в чем же смысл? – спросил генерал.
— Сообщение будет очень позитивное и льстивое, — сказал я, — Но, прочитав его, с нами захотят встретиться лично, а при личной встрече можно будет все сказать напрямую. Все рано или поздно уходят со своих постов, а здесь появляется шанс остаться великим в глазах всего человечества. В этом мотивация для первого лица. Его вполне возможная роль – не в управлении отдельной страной в определенный исторический период, а в том, что именно он спасет цивилизацию от глобальной катастрофы и заложит основы для создания человеческого общества без войн и конфликтов.
Генерал вопросительно посмотрел на Знайку.
— Ну, примерно так… — согласилась она.
— Ты думаешь, мало желающих попасть на личную встречу к самому? – усмехнулся генерал.
— Если это стоит денег, то мы изыщем необходимые средства, — сказал Старик.
— А сообщение будет таким, что нельзя будет даже допустить мысли отказаться от встречи… — продолжил скептически я.
— Только не надо для составления текста приплетать Незнакомца, — предупредительно сказал Старик.
— Почему это?
— Да он сделает как тогда, у ворот Проводника. Что там он писал на плакате? Человечество в опасности. Я знаю, что надо делать. Поговорите со мной! Бред сумасшедшего… — отмахнулся Старик.
Я удивленно посмотрел на него:
— Так сработало же! Мы же его в результате пригласили. На нас сработало одно. Для того, чтобы сработало на самом высоком уровне, он напишет другое…
— Ты сам не хочешь написать такое сообщение? – резко спросила Знайка.
— Не хочу, — ответил я.
Знайка стремительно поднялась и вышла из кабинета, хлопнув дверью.
В возникшей паузе неуместно раздался смущенный голос генерала:
— Какая все-таки красивая женщина.
— Ага, — подтвердил я и еле слышно добавил – Ты конечно прекрасна, но… Когда Тебя нет.
