Офис Проводника наконец-то перестал быть «чёрным домом» и сверкал новенькими светло-бежевыми панелями. Возможно, что вся затея с ремонтом стен была изначально кем-то придумана для осуществления нападения на Проводник. Однако, ничего выяснить не удалось. Арестованные были случайным образом сформированной командой, набор которой осуществлялся по интернету. Старшим у них был тот боец, которого застрелил снайпер, но, скорее всего, и он ничего вразумительного бы не добавил.
По мнению генерала, нападение было организовано зарубежными спецслужбами. Именно такое заключение дали специалисты, осуществлявшие проверку интернет-вербовки и трафика по перечислению аванса наемникам.
Муху обследовали медицинские специалисты службы Старика. Он прошел сеансы психотерапии и принимал выписанные ему лекарства. В результате, страх исчез, хотя Муха неделю ходил грустным и задумчивым. Впрочем, со временем это прошло, и он, как и прежде полностью погрузился в работу.
***
Рано утром мы со Знайкой сидели у нее на кухне и пили йогурт. За окном шел дождь. Он шел уже несколько дней. Серое небо недружелюбно нависло, и создавалось впечатление, что так будет всегда.
— Слушай, завтра начинается съемка эпизодов нового фильма… Енот уже там. Поехали и мы? – вдруг предложила Знайка.
Неожиданно мне эта идея понравилась. Съемки проходили на море. Можно было и поработать, и отдохнуть, то есть совместить приятное с полезным. К тому же угрюмое серое небо настолько надоело, что хотелось просто сменить обстановку.
Знайка раздала указания своим подчиненным, нам заказали билеты, и вечером мы были уже на морском побережье.
Море встретило нас не очень-то приветливо. Здесь тоже небо было серым, и казалось, что оно серое везде, где бы мы ни оказались.
Тем не менее, морской воздух, живописная пересеченная местность давали ощущение новизны. Мы стояли на веранде гостиницы и смотрели на мокрые стекла…
Знайка перевела взгляд на меня, словно хотела что-то спросить.
— Ты чего? – я обнял ее за плечи.
— Ничего! – ответила Знайка, — Знаешь, как я тебя люблю?
И, не дождавшись моего ответа, продолжила:
— Сильно-сильно! Сильнее всего самого сильного!
Она плотнее прижалась ко мне.
— Мне иногда кажется, что ты сумасшедшая, — неожиданно, прежде всего для самого себя, брякнул я.
Знайка медленно отстранилась и закурила сигарету:
— Я-то как раз самая нормальная.
— Нельзя же так сильно любить, — возразил я, — Это похоже на неадекватность.
— Только так и можно любить! – категорично ответила Знайка.
— Любовь, это всего лишь слово. Оно означает… — я немного замялся.
— Что означает? – требовательно спросила Знайка.
— Ну… В первую очередь хорошее отношение к какому-то человеку, привязанность…
— Влечение, – продолжила она.
— Влечение, это влюбленность, а она быстро проходит… Во всяком случае, должна проходить. И это объясняется чисто физиологически. Химическими веществами в организме, которые вырабатывают железы внутренней секреции.
Знайка фыркнула:
— Умный какой! Это ты просто пытаешься объяснить то, что не подлежит объяснению! Я тебя волшебные свечи остались?
Я кивнул. Знайка докурила и пошла в номер. «Волшебными свечами» она называла обычные ароматизированные цветные свечи, которые можно купить в любом специализированном магазине. Но это неинтересно. Гораздо интереснее называть их «волшебными свечами», как будто слово может изменить содержание.
Мы многое пытаемся объяснить словами. При этом, слова – всего лишь абстрактные термины, которые хороши для обозначения конкретных предметов и действий, но редко когда могут точно характеризовать внутренние ощущения, особенно интуитивные.
У меня, например, вообще нет никакой интуиции. Я думаю, что не только у меня. Принято считать, что интуиция, это быстрые варианты предпочтительных решений на основе предыдущего опыта жизни. Я под интуицией, все-таки, понимаю что-то, скорее, «мистическое», то есть непонятное, типа, «внутреннего голоса». Мы привыкли к термину «подсознание» или к термину «бесконечность». Но ведь это просто слова, непонятно что обозначающие! Как неизвестное в уравнении. Договорились это неизвестное называть таким словом, другое неизвестное — другим словом и так далее. Привыкли этими словами апеллировать, но забыли, что эти слова не имеют смысла.
Это неизвестные, которые люди в связи со своей ограниченностью не могут понять. Или, скорее, это ложные понятия. Нет никакого подсознания, никакой бесконечности, никакой интуиции, никакой любви… Люди придумали эти термины, чтобы, основываясь на них, строить свою логику. Им так проще. Но нельзя качественно построить здание, если оно базируется на плохом фундаменте. Здание какое-то время простоит, но потом все равно разрушится. Вот сейчас оно и рушится. Правда, оно может очень долго рушиться. Хотя любое здание когда-нибудь разрушится, даже если фундамент будет хороший. Потому что есть время, которое все уничтожает…
Съемки планировалось провести возле старого маяка, который в серой пелене тускло мерцал. Где-то вдалеке раздался колокольный набат. Звуки колокола с трудом продирались сквозь шум дождя и постепенно угасали, как будто намекая, что пора идти спать.
— Ты меня любишь? – спросила Знайка. Когда мы сидели за столом в номере и пили шампанское.
Я кивнул.
— Как ты меня любишь? – опять спросила она.
Я задумался и нехотя начал объяснять:
— Знаешь, иногда… Даже, я бы сказал, достаточно часто, я на тебя настолько злюсь, что проще было бы сказать ненавижу, а не люблю. Но, когда мы ссоримся и какое-то время не общаемся, то возникает стойкое ощущение чего-то такого, типа, абстинентного синдрома.
Знайка внимательно слушала и ничего не говорила, что для нее было весьма нехарактерно. Обычно она все время перебивала, не дослушав до конца. Я продолжил:
— Получается, что это зависимость. Но в отличие от алкогольного похмелья, например, возникает ощущение, что мне не хватает…
— Меня? – кокетливо спросила Знайка.
— Воздуха, — серьезно ответил я.
